Аристотель и начала политической науки

Научная биография Аристотеля в книге из серии “Жизнь замечательных людей” (1960 г.) предваряется стихотворением Посидипа “О жизни”:

В жизни какую избрать нам дорогу? В общественном месте —

Тяжбы да спор о делах, дома — своя суета;

Сельская жизнь многотрудна; тревоги полно мореходство,

Страшно в чужих нам краях, если имеем мы что,

Если же нет ничего, — много горя; женатым заботы

Не миновать, холостым — дни одиноко влачить,

Дети — обуза, бездетная жизнь — неполна; в молодежи

Благоразумия нет, старость седая слаба.

Право, одно лишь из двух остается нам смертным на выбор:

Иль не родиться совсем, или скорей умереть.

В принципе подобная поэтическая иллюстрация жизнеописания Аристотеля оправданна и уместна, ибо он сам изучал законы поэтического искусства (трактат “Поэтика”), лично не без успеха занимался стихосложением, строки, созвучные Посидипу, цитирует в одном из диалогов (“Евдем”). Гекзаметры поэта, возможно, передают психологическую атмосферу того времени. Однако лирический пессимизм, в котором пребывал современник Аристотеля, совсем не обязательно считать идеологическим выражением экономического и социального упадка конца V — начала IV века до н. э. в Аттике или зеркалом внутреннего настроя самого ученого. Кстати, элегические (έλεγος — жалоба, плач) настроения свойственны поэтам, писавшим и до и после Аристотеля, хотя бы Леониду Тарентскому или Феогниду:

Ныне несчастия добрых становятся благом для низких

Граждан; законы теперь странные всюду царят;

Совесть в душах людей не ищи; лишь бесстыдство и наглость,

Правду победно поправ, всею владеют землей.

Мудрый и уравновешенный законодатель Солон тоже сокрушался о недостойном поведении сограждан, поскольку “ .правды священный закон в пренебреженье у них”.

Думается вместе с тем, что к Аристотелю больше подходят, как ни парадоксально, не минорные стихи его современника Посидипа, а их более оптимистический парафраз, сочиненный много спустя Метродором и озаглавленный также “О жизни”:

В жизни любая годится дорога. В общественном месте —

Слава и мудрость в делах, дома — покой от трудов;

В селах — природы благие дары, в мореплаванье — прибыль,

В крае чужом нам почет, если имеем мы что.

Если же нет ничего, мы одни это знаем; женитьба

Красит очаг, холостым — более легкая жизнь.

Дети — отрада, бездетная жизнь без забот. Молодежи

Сила дана, старшие благочестивы душой.

Вовсе не нужно одно нам из двух выбирать — не родиться

Или скорей умирать: всякая доля блага.

Действительно, именно для Аристотеля оказалась “всякая доля блата”. Ему совсем не свойственна, по отзывам сотоварищей, мировая космическая скорбь его современника Платона или предшественника Гераклита Темного из Эфеса. Выступать с элегиями, жаловаться Аристотелю было некогда — он сосредоточенно, ежечасно и каждодневно работал, некому — ни у кого не существовало большего авторитета, чем он сам, не на что — он обладал всем, о чем может мечтать ученый, и, наконец, не в его правилах, о чем свидетельствуют факты его биографии, его собственные поступки.

В “Похвалах божественной мудрости” Александр Некам (XIII век) называет Аристотеля “учителем Афин, вождем, главой и славой Вселенной”. Очевидно, что осознать важность и значимость вклада в науку может не обязательно кто-то через полторы тысячи лет, но и сам ученый, находясь в добром здравии. Нет большого смысла сгущать “идеологизм” мотивов или обострять “классовость” точки зрения для оценки вполне благополучного жизненного и творческого пути теоретика и педагога, признанного и уважаемого при жизни, хотя и имевшего по той же причине немало завистников и недоброжелателей. Его воспитанники — а что может доставить большее удовлетворение для учителя, чем успех своих учеников, — достигли многого. Теофраст (υεος — αог, φραστήρ — σказатель, вожатый, советник), полностью оправдав значение своего имени, стал другом, сотрудником и преемником Аристотеля, более тридцати лет верой и правдой продолжал его дело. Схоларх (σχολή — школа, άρχή — βласть) —руководитель, ректор Ликея с 322г. до н.э., он превратил его в научно-образовательный центр национального масштаба, куда сотнями стекалась молодежь со всех уголков Эллады. Распространяться о другом воспитаннике Аристотеля, Александре Македонском, означает ломиться в открытые двери: о нем знает каждый. Отметим только, что первостатейный военачальник и стратег вошел в историю и как выдающийся государственный ум, политик, дипломат и ученый.

Аристотель — его имя (άριστος) переводится с древнегреческого как “самый лучший”, “отличнейший”, “знатнейший” — действительно первый, “самый лучший” сын древней Эллады, “самая всеобъемлющая голова среди древнегреческих философов”, “вершина античной философии”, по известной оценке К. Маркса. Однако употребить превосходные степени уместно и в описании его развесистого генеалогического древа. Будущий учитель Аристотеля Платон отличался знатностью происхождения. Но основатель собственной перипатетической школы и основоположник политической науки мог похвастать не менее глубокими, уходящими в легендарные времена, аристократическими корнями. Он происходил, по преданию, из славного рода Асклепиадов. У Гомера Асклепий — фессалийский князь, сын Аполлона, бог врачевания, обученный этому искусству мудрым кентавром Хироном. В римской мифологии Асклепий переосмыслен в Эскулапа. Лекарем оказался и сын Асклепия Махаон, активный участник Троянской войны. Отец Аристотеля Никомах также работал врачом, придворным врачом македонского царя Аминты II.

Прочее на сайте:

Озеление Кенигсберга
В связи с именем Франца Хайтмана стоит упомянуть и процесс озеленения Кенигсберга. До середины 19-го века это был обычный средневековый город – с очень небольшим количеством деревьев на улицах. В 1875 году, в столице Прусии – Кенигсберге ...

Профессиональные требования к библиотекарю в настоящее время
Библиотечная профессия – не такова, какой ее обычно представляют, она – не для слабых душой. Отсутствие престижности, расхожее представление о библиотекарях, как о глубоко интровертных, «не от мира сего» личностях, - с этим приходится бо ...

Влияние на раннее творчество и интриги
Четыре года спустя после смерти жены отец Дали женился на бывшей жене своего брата. Дали счел это предательством. Так родилась одна из самых первых его аллегорий, основанная на истории Вильгельма Телля, которого Дали превратил в Эдиповско ...